Взрыв на девятом этаже
Пришел в милицию гражданин и жалуется, что кто-то к нему ночью приходит, убить пытается. Проверили его: на учете в психдиспансере не состоит, работает заместителем директора какой-то фабрики. Внешность, говорят ему, опишите. Не может. Лишь помнит, что высокий и черный.
Отрядили к нему сотрудника. На ночь подежурить.
Заместитель спать улегся, милиционер вытащил кресло в прихожую, дверь запер, свет потушил, сидит, дремлет. На девятом этаже хорошо, звуки с улицы почти не долетают. Тихо, едва слышно как часы тикают. Утром просыпаются — никаких происшествий.
Так и так, отрапортовал сотрудник, ничего подозрительного не было. Гражданина к врачу отправили, чтоб от кошмаров лечился, да только приходит он через два дня с перевязанным горлом. Пишет заявление, что в первом часу ночи на него совершено нападение в собственной квартире. Размотал бинт, а на шее пять кровавых синяков.
Опять того же сотрудника направили.
Заместитель в спальню ушел, милиционер дверь закрыл на все запоры и на всякий случай ведро пустое перед ней поставил. Сам в зале на диван улегся и спящим притворился. Да так ловко, что и не заметил, как уснул. Просыпается неожиданно оттого, что часы тикать перестали. Тишина наступила такая, что в ушах звенит. И вдруг из спальни крик страшный раздался. Милиционер за пистолет и туда. Но на пороге такой удар получил, что упал без сознания.
Утром пришли их проверять: у заместителя еще пять синяков прибавилось, а дежурный только вечером в сознание пришел, но внешность нападавшего описать не может, одно твердит: высокий и черный.
Тогда милиция всерьез забеспокоилась. Направили четырех человек, опытных, вооруженных. Перед тем, как свет выключить, всю квартиру обыскали; спрятались в зале, откуда дверь в спальню вела, а одного даже в спальне оставили. Время на милицейских светящихся циферблатах двенадцать показывает и вдруг, где-то в половине первого стрелки замирают, тишина такая наступает, будто все разом оглохли, и тот, кто в спальне сидит за кроватью, видит, как в дверном проеме черный силуэт появляется — будто сама тьма в одну секунду сгустилась в форму гигантского человека. Он проходит, без шороха, без скрипа, склоняется над спящим хозяином...
— Руки вверх! — скомандовал милиционер и включил настольную лампу. Но еще до того, как зажегся свет, черная рука схватила милиционера за шею и раздавила её. Когда вбежали остальные, на кровати сидел перепуганный хозяин, а тело сотрудника корчилось в предсмертных судорогах.
На другую ночь милиционеры дежурили в бронежилетах, с автоматами — один в зале, второй в спальне — и с фотоаппаратами. Приказано было фотографировать при любом подозрительном шорохе.
Сидят, хозяин бедный таблеток наглотался и спит, время за двенадцать переваливает и опять стрелки на часах замирают, опять тишина и опять тьма в дверном проеме начинает сгущаться... На этот раз зловещий силуэт увидели все, раздались крики, молниями засверкали фотовспышки и тут же такой взрыв раздался, что те, кто наблюдал за квартирой снаружи, видели, как огненный смерч вырвался из окон вместе со стеклами и горящими обломками мебели. Когда затушили пожар, то выяснилось, что никто не уцелел, даже трупов не нашли — один пепел.
Когда про этот случай узнали в городе, то кто-то сказал, что ничего удивительного: давно известно, что абсолютный свет и абсолютную тьму соединять нельзя.
